[in-sight]

11.06.2010 в 14:00

Пишет  Diary best:

Конкурс на лучшую запись месяца!

Пишет  Мамадрекья:

Мексиканский День мёртвых
Среди бесчисленного множества латиноамериканских народных праздников два — Бразильский карнавал и мексиканский День мёртвых — приобрели широкую известность, далеко перешагнувшую национальные границы. Эти грандиозные действа привлекают туристов со всего мира.
Мексиканцы с гордостью говорят о Дне мёртвых, не без основания полагая, что подобного праздника нет нигде в мире. Вместе с тем его «прародители» из Европы — католические поминальные праздники: День Всех Святых (1 ноября) и День поминовения усопших (2 ноября). Но только в Мексике они превратились в многодневный карнавал, который длится начиная с конца октябре всю первую неделю ноября. если же учесть неделю-другую, когда идёт подготовка то растягивается он чуть ли не на месяц (сами мексиканцы называют его «праздничный месяц»).

Главные персонажи Дня мёртвых — калавера (буквально «череп») и калака (буквально «скелет»), изображения черепов и скелетов. Они имеют весьма богатую родословную: по ацтекской линии им предшествовали черепа из оникса, золота, жадеита, хрусталя с глазами из бирюзы, а также тепантли (стены из черепов) перед храмами на городских площадях; по европейской — оссуарии (сосуды для хранения костей умершего), средневековые графические «пляски смерти», книги на тему «Искусство умирать», церковные росписи.

Изображения калавер при всём различии техник исполнения, вкусов и мастерства художников объединяет, пожалуй, их ликующая жизненность и принадлежность скорее «этому», нежели «тому» свету. Калавера живёт полноценной человеческой жизнью: ест, пьёт, курит, веселится, выступает с речами, воюет и т. п. Есть калавера-генерал, политик, спортсмен, модистка, нищий... Очевидно, что калавера — образ карнавальный, двойственный, призванный стереть грань между жизнью и смертью, перевернуть мир с ног на голову, не меняя при том его сути. Но на первый план выходит карнавальный мотив обнажения: только сбрасывается не одежда, а кожа и плоть, открывается не бренное тело, а нетленный костяк — самая сокровенная «сущность» человека.

Образ калаверы, безусловно, родился не без влияния индейских традиций. Вера в то, что раз в году души умерших возвращаются на Землю на один — три дня или неделю, была распространена среди многих индейских племён. А нерасторжимая связь жизни и смерти явлена в облике ацтекской богини смерти и земли Коатликуэ, которую нередко изображали как беременную старуху. Образ Коатликуэ угадывается за строками народной песенки, звучащей в День мёртвых: «Я со смертью, жизнь спасая, / Как-то раз слюбился смело, / Я теперь силён: косая / От меня затяжелела» .

За несколько дней до начала праздника витрины магазинов, ресторанов и мастерских украшают рисунками: в окнах ресторанов можно увидеть скелеты в поварских колпаках, в комических позах колдующих над кастрюлями; на вывесках ателье — модниц в шикарных одеяниях, но с черепом вместо лица и т. п. Типографии выпускают тысячи листовок, открыток, буклетов с изображениями калавер; они сопровождаются комическими подписями, короткими рассказами, а чаще словами из народных песен.

Улицы заполняют бесчисленные лотки с различного рода ремесленными поделками, сувенирами и детскими игрушками на ту же загробную тематику. Игрушки особенно быстро раскупаются 1 ноября, в День ангелочков, когда поминают усопших младенцев. Есть игрушки под названием «Весёлые покойнички» — калаверы из бумаги, картона, дерева, папье-маше. Держа скелетик на весу, можно потянуть за ниточки, и он задрыгает ручками и ножками, раскланяется, станцует, сыграет на скрипочке. Другая разновидность— "могилки": маленькие гробики из картона или сахара, иногда с секретом — дёргают за рычажок, и из гробика высовывается скелет; кони, везущие чёрные с позолотой катафалки; траурные процессии с гротескными фигурками монахов, отпевающих калаверу. Такие игрушки предназначены именно детям (европейцу это может показаться дикостью и цинизмом). А ещё детям, равно как и взрослым, в изобилии дарят кондитерские изделия в том же духе: «хлеб мёртвых» — фигурки из теста, изображающие мертвецов в комическом виде; черепа из сахара и марципана (иногда в натуральную величину), на которых пишется глазурью какое-нибудь имя или просто слова «Любовь моя»; выпеченные из теста гробики с лежащими в них скелетиками из крема и повидла, либо бисквитные гробики с калаверами в качестве начинки. Во время праздника влюблённые преподносят друг другу сахарные черепа со своими именами или признаниями в любви.

В общественных местах и домах сооружают «алтари мёртвых», посвященные близкому умершему. Своей формой они обычно напоминают ступенчатые пирамиды ацтеков. Посередине алтаря с жёлтой или розовой драпировкой помещают фотографию умершего, вокруг раскладывают часть его личных вещей, а также яства и напитки, которые он любил при жизни; к ним обязательно добавляют «хлеб мёртвых» и несколько сахарных калавер. Венчает композицию букет жёлтых семпашучитлей - "цветов мйртвых".

В дни праздника улицы городов и селений запружены народом. Марьячи исполняют на заказ любимые песни того или иного усопшего. Площади превращаются в танцевальные площадки. То и дело встречаются процессии ряженых — в чёрных костюмах с намалёванными на них белой краской контурами скелета. Отовсюду слышится традиционная песенка с такими словами: «Если б ты, мертвец, мог бегать, / То тебя б не схоронили; / Раз ты бегать не умеешь — / Волокут тебя к могиле». А вечером 2 ноября люди стекаются на кладбища, нагруженные сумками с выпивкой и снедью. И кладбища становятся местами народных гуляний, а могилы — праздничными столами.

Может сложиться превратное впечатление, будто мексиканцы чуть ли не веселятся при смерти близкого человека. Разумеется, это не так. Пресловутое игровое отношение мексиканцев к смерти — миф, старательно культивируемый как в народе, так и в профессиональном искусстве. Насмешка над смертью стала для них символом самобытности, стратегией национального самоутверждения, а также выражением личной и очень мудрой жизненной позиции: «Умирать живя привыкни / До того, как смерть нагрянет, / Только мёртвый жив доныне, / А живой в могилу канет.»

(не свое)

Не Бест? Пришли лучше!